Боязнь сцены: страшная тайна классической музыки. Как справиться с волнением

Немногие исполнители признаются в этом, но боязнь сцены – серьезная проблема многих классических музыкантов.

Боязнь сцены похожа на безумие: появляется без предупреждения, как гром среди ясного неба. Именно так это случилось у шотландского пианиста Стивена Осборна, одного из самых грамотных и эмоциональных современных пианистов. Около десяти лет назад, во время исполнения 23го фортепианного концерта Моцарта, ему вдруг показалось, что он вот-вот забудет следующую ноту.

«Волнение охватывало меня все больше и больше, - вспоминает музыкант, - И хотя я ничего не забыл, ощущение было, как будто я тону, и вода уже прямо у меня под носом». Осборн был так обеспокоен этим происшествием, что обратился за помощью к когнитивному психотерапевту. «Он научил меня нескольким приемам, например, перед выступлением представлять, что я где-то в спокойном, безопасном месте, скажем, на цветочном луге. Это помогало, но я всегда понимал, что это ненадолго».

Затем, несколькими годами позже, во время исполнения первого фортепианного концерта Рахманинова случилась настоящая катастрофа. «Это было как землетрясение, потому что на этот раз у меня на самом деле были провалы в памяти, и я понимал, что все выступление катится к чертям. Это было ужасно, и повторялось снова и снова. Мне стало казаться, что это конец моей карьеры. Каждый раз перед выходом на сцену я думал «Как же я могу выходить и выступать, когда прекрасно знаю, что сейчас неминуемо случится?»

Осборн не единственный, кто подвержен этому страху. У многих музыкантов боязнь сцены проявляется такими пугающими симптомами, как тремор пальцев и учащенное сердцебиение. Музыканты-классики больше других страдают от проявлений боязни сцены, так как для них точность и виртуозность превыше всего. Допустишь ошибку в джаз-брейке, и это вряд ли заметят; допустишь ошибку в струнном квартете – и это заметят все.

Неудивительно, что большинство музыкантов скрывают свой страх публичных выступлений, но есть единицы, кто не боится говорить об этом открыто. В своей автобиографии американская звезда оперы, сопрано Рене Флеминг упоминает о том, что самый страшный приступ боязни сцены случился у нее в 1998 году в Ла Скала, в Милане, когда зрители стали свистеть во время ее выступления в  главной роли в «Лукреции Борджиа» Доницетти. Она стала дрожать, и ее трясло еще несколько дней.  Долгие месяцы после этого происшествия каждый выход на сцену для нее был сущей пыткой.

Польско-американский пианист Леопольд  Годовский настолько сильно волновался на сцене, что играть в полную силу мог только в частном окружении. Другой пианист, Владимир Горовиц, пожалуй, больше других пострадал от боязни публичных выступлений. Однажды, проиграв битву с нервами, он на несколько лет прервал выступления.

Существует много способов справиться с этой проблемой, отнимающей столько сил у музыкантов. Один из них – самый распространенный и самый простой – прием препаратов, притупляющих волнение. В 2012 году исследование среди оркестров Германии показало, что почти треть музыкантов принимают седативные препараты или бета-блокаторы.

Однако, трудность заключается в том, что, притупляя нервное напряжение, лекарства также притупляют интенсивность чувств и творческое вдохновение, которые являются главными атрибутами успешного выступления. Кроме того, они снимают симптом, но не причину, заявляет Аарон Виллиамон, возглавляющий Центр Исследований Публичных Выступлений в Королевском музыкальном колледже. «В сущности, боязнь сцены состоит из двух главных компонентов - непроизвольная физиологическая реакция организма на стрессовую ситуацию, выражающаяся в сухости во рту, учащенном сердцебиении и т.п.; и психологические аспекты, включающие в себя опасные мысли, например, о том, что выступление непременно потерпит фиаско. От физиологических симптомов можно легко избавиться при помощи физических упражнений, которые понижают уровень гормонов стресса, таких, как кортизол. При психологических аспектах очень эффективна когнитивная психотерапия. Она заключается в том, что необходимо помочь музыканту относиться к выступлению более рационально. Например, вместо того, чтобы считать публику своим врагом, и думать, что представление может быть либо идеальным, либо отвратительным, нужно смириться с тем, что ошибки неизбежны, а зрители всегда на стороне исполнителя».

Стивен Осборн относится к волнению перед выступлением так же, как он относится к музыкальному произведению – как к сложной и интересной задаче, которую ему предстоит решить. Он никогда не принимал каких-либо препаратов и скептически относится к благоприятному воздействию когнитивной психотерапии.

 «Это методы спортивной психологии: избавься от волнения и добьешься наилучших результатов, - считает он, - Но я думаю, это неприменимо к музыке. Нельзя закрывать глаза на тот факт, что музыка – это воплощенное переживание: при помощи своего тела ты делаешь эмоциональные переживания живыми и реальными для слушателей. Если ты отгораживаешься от части своего сознания, это значит, что эмоции во всем своем многообразии уже не будут доступны для тебя». Осборн, напротив, придерживается мнения, которое кажется абсолютно противоположным: он относится к боязни сцены, как к «другу», которого нужно почитать. «Не нужно бороться с волнением – нужно уметь извлекать из него выгоду».

Очень похоже, что Осборн придерживается старого романтического суждения о том, что «художник должен страдать». «Нет, вовсе нет, - возражает музыкант, - на самом деле, лучше всего я играю тогда, когда меньше всего волнуюсь».

Итак, мы пришли к парадоксальной мысли о том, что боязнь сцены – это хорошо, но только тогда, когда вы не волнуетесь… Однако, Осборн вскоре дает нам путеводную нить, которая выведет нас из этого лабиринта. Он рассказывает о том, что несколько лет назад прочитал в газете статью о «самоосознавании», которое заключается в том, чтобы сконцентрировать свое внимания на том, что происходит в данный момент, нежели постоянно сожалеть о прошлом или строить планы на будущее.

«Мне понравилась эта идея, - продолжает пианист, - и я окончил двухмесячный курс. Что мне нравится в теории самоосознавания, так это то, что ты перестаешь  пытаться что-то изменить. Если ты понимаешь, что твое сознание где-то блуждает, смирись с этим и просто наблюдай за своими мыслями. Мы всегда недовольны тем, как разворачиваются события сами по себе, мы всегда пытаемся сделать их другими. Я особенно замечаю это, когда занимаюсь на фортепиано. Удивительно, сколько разрушительной агрессии ты можешь принять от самого себя, когда что-то происходит не так, как ты этого хочешь. Это в высшей степени непродуктивно».

Эта теория помогает Стивену Осборну справляться со сложными музыкальными произведениями.

«Так было, когда я готовился к записи «Диверсий» Бриттена – это концерт для левой руки с оркестром, - вспоминает Осборн, - До дня записи оставался всего месяц, а мне по-прежнему никак не давались два пассажа. Я был просто взвинчен, ужасно злился на себя. Затем однажды я вдруг подумал: «Куда меня приведет вся эта негативная энергия? Да, эти места получаются неидеально, ну и что. Я же не операцию на мозге делаю, никто не умрет». И я отпустил ситуацию.  Забавно, что через несколько дней обе проблемы были решены».

В конечном счете, оказалось, что все эти новомодные философии сводятся к простой старой истине: нужно принимать мир и себя таким, как есть.

«Да, это значит, что не нужно тратить столько энергии, чтобы избавиться от чего-то. Волнение и боязнь сцены – это, по сути, игра против себя.  Куда более эффективно находиться в хороших отношениях со всеми проявлениями своей личности».

Иван Хьюит (IvanHewett)

статья из журнала «Телеграф» («TheTelegraph») от 26. 06. 2014

Оригинал статьи http://www.telegraph.co.uk/culture/music/classicalmusic/10920925/Stage-fright-classical-musics-dark-secret.html

Перевод Адели Рахматулиной